Публикуем отдельные цитаты из материала:
Мелодии белого лебедя
И у каждого они свои...Хоть однажды, но каждый из нас прислушивался к своему сердцу. Я не о подсказках от него как поступить: с кем дружить, а кого вычеркнуть из жизни, поменять работу или быть на имеющейся поинициативнее, надеть сегодня платье в горошек или зеленый брючный костюм. Я о нем самом, об органе, который всю жизнь, сколько кому отведено, ни на секунду не останавливает свою работу. Чье-то сердце еле доживает до 20 лет. Чье-то останавливается в 70. Иное до 100 дотягивает. А сердце француженки Жанны Кальман и вовсе отработало 120 лет и 164 дня… И ритм у каждого из наших сердец свой, оригинальный. Сподручнее всего его сравнивать с музыкой. Бьется сердце ровненько – в голове сразу всплывает «Из далека долго течет река Волга…». А бешено заколотится – это Rammstein разбушевался. Или зазвучит бетховенская «Лунная соната» – ритм будто нитевидный, чуть уловимый.
Отделение хирургического лечения сложных нарушений ритма сердца и электрокардиостимуляции НИИ кардиологии – это тоже своеобразная музыка, это мелодии то в ритме вальса, то в ритме бравурного марша, то еле-еле слышной колыбельной. Но это всегда мелодии белого лебедя. Со стороны в операционной доктора и медсестры словно белые лебеди, раскинувшие крылья над тем, кому очень нужна их помощь…
Безоговорочно требовательное, но вместе с тем трепетное и трогательное отношение к медицинским сестрам сформировал в этом коллективе лично академик Пекарский. В 1980 году, когда этот доктор от Бога создал в НИИ кардиологии предтечу сегодняшнего отделения – отделение кардиостимуляции и вспомогательного кровообращения, Викентий Викентьевич был избран членом-корреспондентом Академии медицинских наук СССР. Говорят, на фуршете после первого официального заседания академики заспорили о том, что для удачного исхода дела важнее всего в операционной. Со всех сторон посыпалось: «современное оборудование», «квалификация хирурга», «новейшие методики». Викентий Пекарский негромко добавил: «С полуслова понимающая тебя медсестра». И с ним согласились все, подняв первый бокал за медицинскую сестру.
Это отношение к среднему медперсоналу, как вирус, передалось от учителя ученику и последователю великого кардиохирурга Пекарского Сергею Попову. Спроси сегодня у него, директора НИИ кардиологии, академика, что требуется в операционной для успешного исхода дела прежде всего, ни минуты не раздумывая Сергей Валентинович ответит: «С полуслова-полувзгляда понимающая тебя медсестра».
И таких медицинских сестер в отделении 80, 40 из которых – операционный блок и блок анестезиологии и реанимации. Они ловко справляются с делами в двух полнофункциональных рентгеновских операционных, в реанимации, на медсестринских постах. Удивительное дело, но этот «бабий батальон», хозяйничающий на двух с половиной этажах одного из корпусов, настолько сработался, настолько стал единым целым, что увольнения здесь случаются крайне и крайне редко. По форс-мажорным причинам, исключительно. Кто-то меняет место жительства или, увы, с кем прощаются навсегда… При этом сестрички такие разные и такие уникальные.
Если вдруг мне случится оказаться на операционном столе, очень-очень хочу, придя в себя после наркоза, увидеть эти бездонные, неземной синевы глаза. В них столько оптимизма, столько уверенности в том, что все будет хорошо, что сразу от сердца отлегает – боль, дурные предчувствия, растерянность перед неизвестным…
– Натальины глаза – это одна из наших тайных пилюль, – смеются медсестрички. – Глянет – и настроение автоматически взлетает. Но иногда эти глаза такую бурю сулят, если что не так!
Наталью Гаан, операционную медсестру, пациенты иногда космонавткой называют. Из большой команды коллег она одна-единственная носит головной убор, очень похожий на шлем от скафандра. Мне даже примерить такой захотелось.
– Удобная штука. Волосы прибраны, ничего не мешает, – объясняет свое довольно экзотическое одеяние Наташа.
Весной будет 19 лет, как пришла в это отделение, и ни на минуту не пожалела. Кстати, случилось это именно 12 мая, в Международный день медицинской сестры. Ее мама, лаборант в роддоме, часто брала дочек – Наташу и Дину – с собой на работу. Колбы, пробирки, микроскопы… А его величество белый халат?! С тех пор обе сестры признают только белоснежную спецодежду. Обе рано решили стать медсестрами. Даже когда на экскурсии в музее медицинских ужастиков Наталья грохнулась в обморок, решения своего не поменяла, как мама ни старалась. Говорила:
– Хочешь носить белый халат и иметь отношение к медицине? Да пожалуйста – массажистка, медсестра физиокабинета, лаборант в конце концов.
Кстати, место работы младшей сестренки Дины тоже операционная, только в детской больнице скорой медицинской помощи № 2.
Такие, как Наталья, коней на переправе не меняют. На втором курсе колледжа на практику случайно попала в НИИ кардиологии. А через два года получила туда же распределение.
– Иду по коридорам, – вспоминает Наталья, – сердце еле сдерживаю, боюсь, что, если выскочит, не поймаю. А когда первый раз в операционной оказалась… Компьютеры, мониторы, оборудование из фантастических фильмов. А люди рядом какие!
(...)
Буду Екатериной Григорьевной!
Вот ведь как бывает
в жизни подчас,
Наша встреча караулила нас…
Только и остается мне спеть медсестре-анастезистке Анне Ткаченко. Без малого 40 лет назад после окончания университета я работала в газете Первомайского района «Заветы Ильича». В одной из командировок получила задание – написать зарисовку о детском хирурге больницы села Комсомольский. До сих пор помню, с каким придыханием и восторгом говорили мне о Сергее Пантелеевиче Ткаченко возбужденные мамаши. Называли его «спасителем», «ангелом-хранителем», рассказывали о сложнейших ситуациях, из которых доктор выходил победителем. И вот четыре десятка лет спустя я пишу о его дочери. Априори гены родительские наследили – была уверена я. Но чтобы до такой степени – никак не ожидала.
Аня очень любила проводить время в больнице, и с отцом у них были близкие, доверительные отношения. Но приходить к маме – это было верхом счастья! Екатерина Григорьевна во всей округе слыла самым профессиональным акушером-гинекологом. Аня часто мерила мамин белый халат, полностью в нем утонув. А когда по выходным мама наводила дома порядок и в очередной раз ворчала, что опять все игрушки надо срочно сушить (Аня ставила своим плюшевым и пластмассовым «больным» взаправдашние инъекции, где вода была и антибиотиком, и обезболивающим, и любым другим лекарством), девочка серьезно отвечала:
– Я – Екатерина Григорьевна, нечего на меня ругаться.
Она очень хотела стать Екатериной Григорьевной и лечить всех, кому было больно, кому нужна была помощь. Осознанно поступила в медучилище на отделение «Акушерское дело». Осознанно его хорошо окончила – чтобы стать «Екатериной Григорьевной» в самом высоком смысле. Но быть постовой медсестрой, где все предсказуемо, привычно… Хотелось адреналина. Хотелось попробовать себя, свои возможности. Знакомая взахлеб рассказывала об интересной работе в НИИ кардиологи. Заглянула полюбопытствовать и осталась здесь на 27 лет. «Первые 27 лет», – смеется Анна. Юмор, оптимизм, хорошее настроение несмотря ни на что – в отделении неписаный закон. Как и готовность подставить плечо, поддержать, надоумить в житейских делах.
Продолжение читайте здесь